14 ноября 2024 года, в Московском Еврейском Общинном Центре в Марьиной Роще, в рамках «Клуба любителей еврейской истории», пройдёт лекция «Давид Зильберман – собиратель и хранитель памяти о Холокосте в Латвии. К 90-летию со дня рождения». О Давиде Зильбермане расскажет Леонид Тёрушкин, заведующий Архивом НПЦ «Холокост».

На встрече будут представлены и подарены гостям книги Д.Зильбермана. Перед этим важным событием предлагаем вашему вниманию интервью с Давидом Зильберманом, записанное Яной Любарской в 2021-м году и вошедшее в её первую книгу «Евреи — жертвы Холокоста и воины Красной армии. Избранные истории из первых уст», увидевшую свет в 2023 году.

Давид Зильберман родился в латвийском городке Прейли в 1934-м году. Перед приходом германских войск в 1941-м году, его семья чудом успела эвакуироваться из Латвии и спастись. Давид посвятил свою жизнь сохранению памяти. С начала 1960-х годов он собирал материалы о Холокосте, в первую очередь — о Рижском гетто, изучал свидетельства о трагедии евреев Латвии. Давид Соломонович не только сохранил уникальные воспоминания евреев — земляков, оказавшихся и выживших на оккупированной территории, но сумел спустя многие годы подготовить их к публикации, сделать доступными для широкой общественности в США, Латвии, России, Израиле.

Давид Зильберман

Своим наставником и вдохновителем, в этом непростом и даже рискованном в советские годы деле, считал Беньямина Каплана — члена Чрезвычайной республиканской комиссии по расследованию преступлений нацистов в Латвии. Участник знаменитой «сидячей» забастовки евреев-отказников в Москве в марте 1971-го, Давид Зильберман в том же году выехал в Израиль, но со временем оказался в США, продолжая свою работу по увековечиванию памяти жертв нацистских преступлений. Живёт в Нью-Йорке.

Cборник Давида Зильбермана «И Ты это видел», изданный Центром «Холокост», получил своё название по рассказу узницы Рижского гетто Эллы Медалье. Восклицание героини рассказа: «И Ты все это видел, Боже, и допустил!» — дало название всей книге. Она повествует словами очевидцев не просто о трагедии евреев, на её страницах — удивительные истории выживания и спасения, когда кажется, что шансов уже нет, примеры человеческой борьбы в любых, даже самых чудовищных, безнадежных условиях.

В воспоминаниях, собранных Д.Зильберманом, описаны подвиги людей разных национальностей, которые были готовы помочь обреченным, рискуя собственной жизнью. Тяжелые будни узников гетто, их побеги к партизанам, выживание и радость освобождения, трагическая гибель — все это нашло отражение в книге.

Издание, которое можно получить в НПЦ «Холокост» в Москве (все возникающие вопросы просим задавать по э-мейлу: arch-holofond@mail.ru) — ярко иллюстрировано, снабжено именным и географическим указателями, а также обширными и подробными примечаниями и комментариями. 

Беседа с Давидом Зильберманом (Москва-Нью-Йорк).

— Уважаемый Давид, ваше имя сейчас неразрывно связано с памятью о Холокосте в Латвии. К огромному счастью, вашей семье удалось тогда уцелеть…

— Это правда. Мысли о еврейской Катастрофе или, как ее ныне называют на Западе, Холокосте, не оставляют меня всю жизнь, хоть и минуло уже почти 80 лет со дня окончания Второй мировой войны. Когда я еще был мальчиком семи-восьми лет, в меня вселилось неосознанное чувство, что я — один из приговоренных нацистами жертв, что по предначертанию судьбы часы моей жизни должны были остановиться 8 августа 1941 года.

С этого дня я должен был лежать в болотистом рву у кладбища, вместе со всеми еврейскими жителями Прейли, городка в Латвии, расстрелянными в тот день нацистами. Но необъяснимые мистические силы где-то свыше отвели этот приговор и сохранили мне жизнь. Так, я «заболел» неизлечимым еврейским «синдромом Холокоста», столь распространенным среди людей моего поколения, переживших войну.

Еще долгие годы после нее, еженощно, во сне, я возвращался к нацистскому методическому преследованию и уничтожению евреев: то скрывался от немцев, то попадался им; бывал расстрелян, задушен в душегубке или сожжен заживо в крематории, и дух мой витал вне тела, над местом казни. Или, наоборот, совершал побеги и невероятные подвиги, партизанил.

Фото: из Архива НПЦ «Холокост».

То, что пришлось пережить моему народу, выходит за рамки доступного пониманию, и это побудило меня с детских лет стать драчуном, а потом и борцом против антисемитов, с которыми я сталкивался на протяжении всей своей жизни — от мальчишек-хулиганов на улицах, до членов приёмных комиссий вузов, демагогов-партийцев в советских отделах кадров, не принимавших на работу из-за «пятой графы» и многих-многих других.

В начале 60-х годов, мы организовали в Риге полулегальную инициативную группу для сбора, систематизации и распространения правдивых документальных свидетельств о Катастрофе. Беседуя с чудом выжившими свидетелями, я мысленно уносился на десятилетия назад и словно заново проходил с ними их страшный путь, переживая все ужасы, испытанные каждым из шести миллионов, ушедших в вечное небытие.

Поведанное — старался зафиксировать максимально точно, факт за фактом, ничего не упуская. За отдельными исключениями, документальные материалы переданы в форме повествования, от лица свидетеля. Все они были собраны мною в Риге, с 1963 по 1969 годы и легли в основу книги очерков «И Ты это видел», где изложена только правда.

— Как вам и вашим близким удалось спастись? Расскажите, пожалуйста, подробнее…

— В первые дни войны я был семилетним ребенком, но осведомленным, не хуже взрослого о том, что происходит вокруг. У нас не было никаких транспортных средств, кроме велосипедов у брата и сестры.

Когда началась война, мой отец Соломон твердо хотел бежать, боялся оставаться. Он был образованным человеком, слушал радио, а тогда уже доходили новости о гетто в Польше. А моя мать Мина, наоборот, не хотела покидать родные места, уверяла, что немцы — культурные, цивилизованные люди и вреда нам не причинят. На тот момент, наша семья пребывала в постоянных раздорах и ссорах: ехать или оставаться? Я тогда же заболел, ночами бредил, но всецело был на стороне отца, настаивал, что нам надо немедленно бежать.

— Как вы все-таки решились на побег?

— В первые дни войны к нам на подводе с лошадьми приехала беременная сестра моей матери — Мера Сегал. Их город Даугавпилс бомбили, и они надеялись переждать у нас это смутное время, а потом вернуться назад. (Даугавпилс был захвачен германскими войсками 26 июня).

Муж моей тёти Дона Сегал в мирное время развозил напитки, лимонад, потому у них имелась лошадь. И на этой лошади мой папа решил бежать на восток, вместе со всеми нашими близкими. Помню сейчас каждый миг тех страшных дней. Родственники приехали в среду, а в четверг мы начали паковать вещи, собираться в дорогу. Наконец, в пятницу утром выехали. Отец был религиозным человеком.

После войны являлся председателем религиозной общины, возобновил службу в нашей синагоге. Он настаивал, чтобы всем нам выехать до субботы, уверял, что евреям начинать эту поездку в субботу нельзя. Как я уже сказал выше, сестра моей матери находилась в положении, и ей, с детьми, уступили место на телеге. Мои родители шли пешком за лошадью. Как только мы выехали, от перегрузки лопнула ось колеса.

Отец ужасно разнервничался, начал швырять вещи, ругать мать, обвиняя ее в перегрузе, в сердцах бросил на землю мамину каракулевую шубу. Она потом долго не могла ему этого простить, но со временем осознала, что он спас её жизнь и успокоилась. А тогда, когда сломалась телега, отец побежал к соседу-кузнецу и починив её понял, что на одной лошади нам не уехать. В соседней деревне купил нам новую лошадь и телегу. Так, на двух лошадях, мы поплелись на восток, проселочными дорогами.

— Что было дальше?

— Мы проезжали пока еще безмятежные еврейские штетлы, где на нас, покидающих родные края, все смотрели удивленно, как на ненормальных: «Вы что, сумасшедшие?! Зачем и куда уезжаете?!» Как оказалось, потом все эти евреи погибли. Так мы дотащились до Себежа — городка на стыке границ Латвии, Белоруссии и России.

Там стояли пограничники и никого не пропускали, многие беженцы повернули назад, но мой отец настоял: «Будем стоять и ждать, пока это все не прояснится, назад не поедем». Помню, что ночевали мы у каких-то латышей. Потом все стихло, и мы наконец перешли границу, оказавшись в России. Только после войны я понял, что мы находились в дороге недели 2-3.

Немцы наступали прямыми ударами на Россию, а мы добрались до Великих Лук, прятались в лесах во время немецких авиабомбардировок и опять продолжали свой путь. В итоге, попали в город Альметьевск в Татарии (ныне — Татарстан), где провели голодные четыре года. Все это время я учился в местной русской школе.

— Какую картину вы увидели, когда вернулись домой?

— Спустя 4 года, когда мне исполнилось 11 лет, в мае 1945 года, мы вернулись в Прейли, оказавшись чуть ли не единственной уцелевшей еврейской семьей. Почти все евреи нашего города были убиты. Помимо нас, выжило лишь шесть человек, благодаря мужеству и благородству местного жителя Владислава Вушкана.

Всё вокруг оказалось разрушенным, разграбленным. Подъехали к нашему дому и не могли войти внутрь. Оказывается, перед отступлением, немцы устроили в этом здании штаб. Внутри всё предстало нам оскверненным, загаженным, жить мы там больше не смогли. Первые дни ютились у таких же беженцев, как мы, в их квартире, потом сняли себе отдельное жилье. Я поступил в среднюю школу в Прейли и окончил ее в 1951 году, в 1957-м стал инженером.

Однако, геноцид нашего народа произвел на меня неизгладимое впечатление, и я посвятил этой трагедии всю свою жизнь, собирал, исследовал, издавал материалы о Холокосте, в первую очередь — о Рижском гетто, изучал свидетельства о трагедии евреев Латвии.

  Фото: из Архива НПЦ «Холокост».

— Правда ли, что в своем городе Прейли, вы открыли памятник жертвам Холокоста, на личные сбережения?

— Верно. 8 августа 2004-го года, в день расстрела евреев в 1941-м году, в том числе 15-летней девочки Шейны Грамм — «прейльской Анны Франк», которая тоже вела дневник до самого дня казни, в Прейли был открыт мемориал евреям-жертвам нацизма. Это произошло при большом стечении жителей города, в присутствии официальных властей Латвийской Республики, послов Израиля, России и Германии.  

Комментарий Л.А.Тёрушкина:

«Эту книгу нашего друга (мы виделись в Нью-Йорке ещё в 2018 г.) и давнего партнера Центра «Холокост», можно назвать обычной и одновременно — уникальной. Обычной потому, что тема Холокоста многим людям уже «набила оскомину», потому что документов той эпохи много.

А уникальной — потому что для миллионов современных читателей описываемые события являются открытием, потрясением. И эти книги, эти свидетельства — востребованы. Буквально неделю назад, к нам обратилась девушка из Вильнюса: «Я — студентка Европейского гуманитарного университета, театральной специальности…

В рамках учебного задания занимаюсь написанием пьесы о Жанисе Липке. Речь идёт о латвийском Праведнике мира, спасшем от гибели, во время немецкой оккупации в Риге, 56 евреев. Я могла бы запросить книгу Д.Зильбермана о Ж.Липке «Подобно звезде во мраке»?

Данные свидетельства записал и передал нам человек, который, по чудовищному плану нацистов, не должен был больше жить. В этой книге рассказывается об уничтожении евреев Латвии в Румбульском лесу в Риге, об одном из самых кровавых преступлений нацистов и их пособников на оккупированной территории СССР, которое стоит в одном ряду с Бабьим Яром в Киеве, Змиёвской балкой в Ростове-на-Дону и многими другими трагическими местами.

Для евреев, в оккупированной нацистами Европе, не было выбора, что всё «как-то уладится, и можно будет договориться» с новыми властями, как это порой случалось в нелёгкой еврейской истории, на протяжении прошлых веков. По идеологии нацистов, согласно их расовой теории, все евреи были обречены на тотальное истребление.

В Латвии погибло около 77 тысяч только местных евреев, выжило лишь несколько сотен из них. А ещё, там были уничтожены евреи, депортированные нацистами из оккупированной Европы. Наше многолетнее сотрудничество с Д. Зильберманом отмечено ещё рядом изданий, вышедших в рамках Российской библиотеки Холокоста. Помимо «И Ты это видел», в России были изданы книги, подготовленные по документам, собранным Давидом: воспоминания выживших узников Рижского гетто и Эллы Медалье («Право на жизнь») и Фриды Михельсон («Я пережила Румбулу»), «Подобно звезде во мраке» (о Праведнике Народов мира Ж.Липке).