Иранский парламент в 2020 году официально обсуждал законопроект, который предусматривал «полное уничтожение Израиля до 2041 года». Не приведет ли такая бесчеловечная наглость нынешнего режима аятолл к своему неизбежному обратному результату?
Нынешний июнь, вошел в анналы истории как день, когда самые передовые технологии XXI века столкнулись с банальной физикой и признали ее правоту. Председатель Объединенного комитета начальников штабов США генерал Дэн Кейн, как сообщила CNN выступая перед сенаторами в закрытом зале Конгресса, произнес слова, которые перевернули представления о возможностях современного оружия.
Американские бункерные бомбы GBU-57 MOP, эти 13,6-тонные монстры, созданные специально для уничтожения самых защищенных целей, оказались бессильны против ядерного объекта иранской военной программы в Исфахане.
Признание генерала прозвучало как эпитафия всей доктрине технологического превосходства, на которую так долго полагался Пентагон. Объект в Исфахане, где сосредоточено почти 60 процентов иранских запасов обогащенного урана, залегает на глубине свыше 80-100 метров, тогда как максимальная пробивная способность самых мощных американских боеприпасов составляет лишь 60 метров. Эти 20-40 метров недосягаемой глубины стали символом крушения иллюзий о всемогуществе неатомных военных технологий.
Ирония ситуации поражает своей очевидностью: страна, которая потратила триллионы долларов на создание самого совершенного оружия в истории человечества, была вынуждена довольствоваться старыми крылатыми ракетами «Томагавк», поражающими лишь наземную инфраструктуру, оставляя подземные хранилища урана нетронутыми. Разведывательная оценка Управления военной разведки США, просочившаяся в прессу на следующий день после ударов, оказалась беспощадно честной: атаки не уничтожили ключевые компоненты иранской ядерной программы и отбросили ее лишь на несколько месяцев.
Тегеран, который десятилетиями выслушивал американские угрозы о «всех опциях на столе», получил наглядное подтверждение того, что некоторые опции попросту не работают. Исламская Республика, строившая свои подземные сооружения с учетом уроков иракского опыта, оказалась права в своих расчетах: глубина заложения стала непреодолимым барьером для самого современного обычного оружия. Аятолла Хаменеи назвал американские атаки «аномальным шоу» без значительных достижений, и теперь эти слова звучат не как пропагандистская бравада, а как констатация технической реальности.
Но главный вопрос, который витает в воздухе, заключается в том, не приведет ли провал высоких технологий и возникающая в связи с этим у лидеров Ирана самонадеянность и даже наглость, к возврату к методам более грубым, но зато эффективным. История знает немало примеров, когда сложные и дорогостоящие решения уступали место простым и действенным. Израиль, который был вынужден приостановить собственную операцию «Восходящий лев» после американского вмешательства, получил болезненный урок о пределах союзнической поддержки. Иерусалим рассчитывал на то, что американские «супертехнологии» довершат начатое дело, но вместо этого увидел демонстрацию их ограниченности.
Израильские военные, которые в ходе своих июньских ударов уничтожили более 900 целей, включая 200 пусковых установок ракет, и ликвидировали 11 иранских ядерщиков и 30 высокопоставленных офицеров безопасности, действовали по принципу прямого воздействия на цель.
Персидская дипломатическая традиция, которая веками строилась на умении обходить прямое столкновение через хитрость и маневр, может оказаться обоюдоострым оружием в эпоху, когда технологические преимущества нивелируются банальной глубиной заложения объектов. Тегеран, который отказался даже обсуждать предложение Трампа о выделении 30 миллиардов долларов на «мирную атомную программу», продемонстрировал, что обдурил весь мир и считает свою военную атомную стратегию успешной.
Однако история показывает, что чрезмерная уверенность в неприступности собственных укреплений часто оборачивается катастрофой. Те, кто роют глубокую яму против другого, нередко сами в нее попадают, особенно когда противник переходит от сложных технических решений к простым и прямолинейным методам воздействия. Против лома, как гласит старая русская поговорка, действительно нет приема. Теперь на смену сложной физики обязательно придет простая математика.
Стратегические последствия исфаханского прецедента выходят далеко за рамки технических ограничений американского арсенала. Если самые передовые обычные вооружения не могут гарантировать решение поставленных задач, то вся концепция градуированного принуждения теряет смысл. Остаются либо дипломатия, либо варианты, о которых предпочитают не говорить вслух в цивилизованном мире. И Иран, который строил свою стратегию на предположении о нежелании Запада разрешить переход Израиля к соответствующим нависшей над ним угрозе мерам, может недооценивать готовность противника адаптироваться к новым реалиям.
Легендарная персидская хитрость, которая помогла Тегерану создать фактически неуязвимую подземную инфраструктуру, может обернуться стратегической ловушкой. Режим аятолл, который сделал ставку на техническую недосягаемость своих объектов, не учел одного важного фактора: противник, лишенный возможности действовать сложными методами, неизбежно обращается к простым. И чем увереннее чувствует себя Тегеран в своих подземных бункерах, тем выше вероятность того, что ответ придет в форме, к которой эти бункеры не готовы.
Нынешний режим в Иране, судя по всему, действительно получит свой финал в предполагаемом для Израиля ядерном Холокосте, но вряд ли он будет таким, как планировалось в кабинетах Тегерана. Персидская хитрость может перехитрить сама себя, особенно если противник решит отказаться от игры по правилам, которые эта хитрость предполагает. И решение добровольно отказаться от продолжения своей военной ядерной программы станет наилучшим для Ирана решением.