Президент Исламской Республики Иран Масуд Пезешкиан поставил свою подпись под документом, который может изменить всю архитектуру ядерной безопасности в мире. Официальное прекращение сотрудничества с Международным агентством по атомной энергии (МАГАТЭ) стало не дипломатическим жестом, а точкой невозврата в многолетнем противостоянии.

Закон, одобренный иранским парламентом в конце июня, предписывает немедленное прекращение всех форм сотрудничества с МАГАТЭ, включая остановку инспекций и отчетности о ядерной деятельности, если только Высший совет национальной безопасности не гарантирует безопасность ядерных объектов страны. Решение, по словам официальных представителей Тегерана, стало прямым ответом на недавние атаки Израиля и США по иранским ядерным объектам, а также на то, что Иран воспринимает как поддержку МАГАТЭ западных интересов.

Ирония истории заключается в том, что именно в тот момент, когда мировое сообщество особенно нуждается в прозрачности иранской ядерной программы, Тегеран решает опустить занавес над своими ядерными тайнами.

Реакция международного сообщества была предсказуемой, но от этого не менее значимой. 

Соединенные Штаты, хотя и не выступили с новым подробным официальным заявлением непосредственно после формального прекращения сотрудничества, поддержали резолюцию Совета управляющих МАГАТЭ, обвиняющую Иран в несоблюдении своих ядерных обязательств — первое подобное обвинение почти за 20 лет.

Техническое значение происходящего трудно переоценить. На протяжении последних лет МАГАТЭ уже сообщало о потере «непрерывности знаний» относительно производства и инвентаризации центрифуг, роторов, сильфонов, тяжелой воды и концентрата урановой руды из-за предыдущих иранских ограничений. Новое прекращение сотрудничества усугубит эту ситуацию, сделав невозможным восстановление полной и точной картины ядерной деятельности Ирана.

Без инспекций Иран может перенаправить ядерные материалы или установить современные центрифуги на необъявленных объектах без обнаружения. МАГАТЭ не сможет проверить количество произведенных, хранимых или развернутых центрифуг, что повышает риск тайной программы обогащения. Технические оценки показывают, что Иран может произвести достаточно оружейного урана для одной ядерной боеголовки всего за неделю, а для нескольких боеголовок — в течение месяца, если примет такое решение.

Слова генерального директора МАГАТЭ Рафаэля Гросси о том, что иранцы способны восстановить свои ядерные объекты и вернуться к обогащению урана в течение нескольких месяцев, звучат особенно зловеще в контексте полного прекращения международного мониторинга. Критика Гросси со стороны иранского руководства, включая обвинения Пезешкиана в «разрушительном» поведении и заявления о том, что Гросси «предал свои обязательства», создают атмосферу, в которой любое восстановление сотрудничества кажется крайне маловероятным в обозримом будущем.

Мир вступает в новую эпоху ядерной неопределенности, где традиционные механизмы контроля и верификации больше не действуют в отношении одной из самых продвинутых ядерных программ региона.