Встреча двух пионеров российской рок-сцены — не просто интервью, а настоящий музыкальный сейшн, где каждый солирует в своей истории.

Добро пожаловать в новый выпуск моей рубрики «Медисейшн с Игорем Сандлером»! Сегодня у меня в гостях легендарный человек— Владимир Рацкевич.

НЕ ПРОСТО МУЗЫКАНТ — ОДИН ИЗ АРХИТЕКТОРОВ ЦЕЛОЙ ЭПОХИ.

Я уже не раз говорил: мы в этом году делаем уникальный проект — хронологию российского рока с шестидесятых годов и по наши дни. Очень многие музыканты откликнулись на этот мой призыв.

На «Sandlerfest 2025» на ВДНХ этим летом будут отдельные блоки на нескольких сценах. Мы попробуем собрать весь пласт рок-музыки, которая была спрятана в андеграунде во времена СССР, но затем расцвела пышным цветом.

Потом были сложные периоды, но рок-музыка давно уже стала классикой — и мы это прекрасно понимаем.

Если бы сегодня были живы Чайковский, Моцарт, Бетховен — они бы играли на синтезаторах, пользовались бы современной техникой. А мы, старая гвардия, продолжаем традиции этой великой культуры…

Володя, привет! Наш разговор пойдет от тех самых пластиночек — гибких, «на костях», радиолы, «Регонды» и через все то становление, которое без тебя стало бы совсем другим.

— Игорь, здравствуй! Знаешь, о музыке «на костях»… Еще в пионерском лагере — мне было девять лет — у меня лежал под подушкой флюорографический диск с Биллом Хейли. И вот уже тогда я был испорчен, уже тогда почувствовал это тлетворное влияние Запада, которое навсегда врезалось в меня.

Это был 1959-й, может быть, 60-й или 61-й год. Рок-н-ролл и все, что с ним связано, казалось божественным. Но настоящий переворот случился позже — в 1964-м году я услышал «Hard Day’s Night» и понял, что жизнь закончена, та старая, которая была связана с Биллом Хейли и всякими усмешками по поводу буги-вуги и американизмов.

А знаешь, Володя, я помню те времена! Мы все были в этом подполье, каждый по-своему открывал для себя эту музыку… И потом началось это безумие — группы, концерты, поиски площадок…

— Да, именно! В 1967-м на Петровско-Разумовской мы с друзьями организовали группу «The Saints». Состав был серьезный: Евгений Авилов на басу, Александр Меншагин на барабанах, Юрий Водопьянов — вокал, Алексей Тегин — гитара. Играли каверы «The Shadows», «The Ventures», конечно же, «The Beatles», позже «The Monkeys»

Вспоминаю наш первый концерт — зимой 1967-го в актовом зале Института физики земли имени Шмидта. Выступали после торжественного заседания, исполняли инструментальные обработки «The Beatles» и «The Shadows». А после следующего выступления заведующий залом заявил нам: «Такой джаз нас не устраивает. Нам нужен настоящий оркестр». И нам пришлось искать новую базу.

Классика! А помнишь нашумевшую историю с медучилищем? Там вообще был цирк!

— О да! Это была история с 300 студентками медицинского училища! Представляешь — мы вышли на сцену, и такой поднялся крик, визг, что мы просто не смогли играть. Звук полностью потонул в этом оглушительном море страстей. Директор в итоге попросил нас уехать — сказал, что такого безумства он не ожидал.

Да, это были времена, когда наша музыка действительно сводила с ума! А потом мы стали понимать, что нужно искать свое звучание, не только копировать западных исполнителей…

-Точно! И знаешь, большую роль в этом понимании сыграл Сева Новгородцев с русскоязычной редакцией BBC в Лондоне. Они рассказывали о различных группах, и мы постепенно осознали важность быть самими собой в музыке. Не просто имитировать, а создавать что-то свое.В 1968-м вместе с Алексеем Тегиным я собрал новую группу — «Рубины». К нам присоединились Сергей «Баски» Лешенко на басу и вокале, и Александр Самойлов на барабанах. Когда в 1969-м Тегин ушел, а я переименовал группу в «Рубиновую атаку».

Все тогда крутились вокруг Юрия Айзеншписа? Этот человек был настоящим двигателем московской музыкальной сцены! Он поддерживал группы, организовывал выступления для молодежи, без него многие просто не смогли бы пробиться.

-Юра был уникальный! Он видел потенциал в музыкантах и давал им шанс…

Летом 1972-го я организовал новую группу — «Високосное Лето».

Первое выступление было в легендарном московском кафе «Синяя птица» — Александр Зайцев с басом из группы «Садко», Сергей Шевелев на ударных, тоже из «Садко».

Осенью 1972-го «Рубиновая Атака» возобновила активность, но я решил не бросать созданный и уже раскрученный бренд «Високосное Лето». Даже стал продюсировать группу «Садко», которая превратилась в «Високосное Лето #2» — Александр Ситковецкий, Крис Кельми, Александр Зайцев, Сергей Шевелев. Потом «Високосное Лето» трансформировалось в «Автограф».

Видишь, как все переплеталось! Мы все были частью одного большого движения. И каждая группа влияла на другие… Была целая сцена — «Скоморохи», «Оловянные солдатики», «Мифы», «Славяне» … Каждый искал свой путь, свое звучание.

— А концерты часто были скандальными — власти то и дело их прерывали. Но мы продолжали играть. Находили новые площадки, новые способы донести музыку до людей. В 1971-м я окончил МИСИ, Московский институт гражданского строительства. Представляешь — днем изучаю бетон и арматуру, а вечером играю рок-н-ролл!

Такая у нас была двойная жизнь! А потом пришло время технологий…

— Да! В 1984-м году вместе с Николаем Ширяевым мы создали «Вектор» — первую в России студию компьютерной музыки! Представляешь, какой это был прорыв! А в 1988-м совместно с Василием Шумовым организовали независимый лейбл «LAVA».

И тогда же началась моя работа с телевидением — в 1989-м начал сотрудничать с телекомпанией ВИД. Стал их «придворным композитором»! Создавал музыку для «Поле чудес», «Высшая лига КВН»…

-Володя, твои заставки знала вся страна!

-Знаешь, это было удивительное ощущение — от «костей» и подпольных концертов до того, что твою музыку слышат миллионы людей по телевизору.

В 2008-м выпустил десятый CD альбом «Ratzkevitch MAH-JONGG». А в конце 2000-х — начале 2010-х организовал проект «ZoomRa» для поиска новых аудио-визуальных палитр.

-А сегодня, когда я слушаю твои рассказы, я понимаю — мы были свидетелями и участниками уникального культурного явления. От флюорографических дисков до компьютерных студий…

— Мы жили в удивительное время, Игорь. С одной стороны — запреты, ограничения, необходимость изобретать способы добывать и распространять музыку. «Кости» — это же не просто романтическое название, это была наша реальность. С другой стороны — именно эти ограничения заставляли нас быть креативными, искать новые пути.

-И сегодня, когда молодые музыканты имеют все возможности — интернет, доступные инструменты, свободу выражения — что важно сохранить?

-Главное — то, ради чего мы всё начинали: честность, искренность, готовность идти против течения, если это необходимо. Технологии меняются, возможности расширяются, но душа музыки остается неизменной. Рок — это не только звук, это состояние духа. И это навсегда.

-Совершенно верно! И наша задача — передать это новому поколению, показать, что за каждой песней стоит история, за каждым аккордом — человеческая судьба.

-Именно поэтому такие проекты, как твой Sandlerfest, так важны. Они соединяют времена, показывают преемственность. От тех пионерских дней, когда мы втайне слушали западную музыку, до сегодняшнего дня, когда российская рок-музыка стала частью мирового культурного наследия.

Спасибо тебе, Володя, за этот удивительный сейшн! Это была встреча с живой легендой российского рока, человеком, который прошел путь от флюорографических дисков до телевизионных заставок и не потерял главного — любви к музыке.

— Мы были лишь частью этого потока, и важно, чтобы он не прерывался.

От редакции.

Опубликованная сегодня беседа — прекрасный пример настоящего медиасейшн двух музыкантов. Здесь нет интервьюера и респондента. Вместо этого — два равноправных участника, каждый из которых в свой момент «берет соло», делится воспоминаниями, дополняет рассказ собеседника.

Игорь Сандлер выступает не просто как ведущий, но как полноценный участник диалога, вносящий свои воспоминания о Юрии Айзеншписе, размышления о роли музыки в обществе, философские замечания о преемственности поколений.

Владимир Рацкевич щедро делится конкретными деталями своей карьеры — от названий групп и составов до анекдотов о концертах и сотрудничестве с телевидением.

Результат — живое, динамичное повествование, где история российского рока рассказывается не от лица стороннего наблюдателя, а ее непосредственными творцами, людьми, чьи судьбы и есть эта история.